Но только ли потому, что режиссер сфокусировал свое внимание на самом важном для него – музыке Пуччини, которая под взмахом дирижерской палочки Александра Джоэля (Alexander Joel) расцвела и заблагоухала, как английская роза, но когда был шанс для крещендо, она страстно бушевала, заполняя, казалось, все огромное пространство театра и заставляя зрителя сопереживать.

Каждая сцена в этой постановке сгущается, становится значимой особо - будь то холодный чердак четырёх приятелей, освещенный единственным источником тепла и света – свечой, или уютное кафе Момус, в переполненном пространстве которого можно спрятаться от холода, того самого, который медленно убивает Мими.

Рудольфо Джонатана Тетельмана (Jonathan Tetelman) и Натали Романив (Natalya Romaniw)

Этот холод ощущается почти физически, благодаря освещению Жана Калмана (Jean Kalman): где бы не находились герои, холодный серый зимний свет снаружи просачивается сквозь огромные немытые окна двухъярусных декораций Изабеллы Байоутер. Ее конструкции легко «раскалываются», бесшумно разворачиваются, чтобы привести нас на чердак, в студию, а также на улицу или в кафе – все работает очень четко и создает богемную и в то же время предрождественскую атмосферу. Освещение, приглушенные оттенки костюмов придают происходящему ощущение кинематографа: Париж, тридцатые годы.

Постановка Миллера, в основном, - жизнерадостная, жизнеутверждающая, благодаря комическим выпадам между Рудольфо и Марчелло, сцене в кафе, которое штурмует Мюзетта, или спонтанные танцы и дурачества четверки друзей – всего за несколько минут до того момента, когда горе постучится в их дверь, и обессиленная Мими упадет в подставленное для нее друзьями кресло. Но куда исчезла эта легкомысленность, игривость? Страх в глазах, и беспомощность, и неуклюжая молитва Мюзетты. Трогательно. Искренне. До слез!

Рудольфо Джонатана Тетельмана (Jonathan Tetelman) легко справляется с высокими нотами, его тенор звучит мощно, выразительно.

Рудольфо Джонатана Тетельмана (Jonathan Tetelman) и Натали Романив (Natalya Romaniw)

Мими в исполнении валлийской сопрано Натали Романив (Natalya Romaniw) – не переигрывает, без надрывного кашля, но тем не менее вы верите, что время ее уходит – Романив совершенно убедительна в своей актерской игре. Ее теплое сопрано прокатилось по моему телу «гусиной кожей»; вместе с Родольфо они - великолепная пара. Верится в их поспешную влюбленность - Пуччини, конечно, знал, как сознательно ускорить события оперы, нет сомнения в неизбежности их разрыва.

Надин Бенджамин (Nadine Benjamin) как Мюзетта

Надин Бенджамин (Nadine Benjamin) выразительна, энергична как увлекательная Мюзетта, у нее потрясающий голос, и это большое наслаждение слушать ее. Марчелло Николаса Лестера (Nicholas Lester), Коллин - Дэвида Сора (David Soar) и Шонар (Božidar Smiljanic) – их исполнение и игра - осознанны, каждый вносит свое, ощутимое представление о взаимоотношениях, о дружбе, которая объединяет эти четырех молодых мужчин: обаятельных, в чем-то наивных, несчастливых с женщинами, которых они любят и обожают, и от которых... устают. Баритон Николаса Лестера был особенно хорош.

Это возвращение приурочено к 40-летнему юбилею сотрудничества Джонатана Миллера с Английской Национальной оперой. Классическая, традиционная постановка, действие которой происходит в 30-х годах в Париже. Вернуть ее на сцену - уже после того, как аудитория наслаждалась смелыми, освежающими штрихами новой версии «Богемы» Бенедикта Эндрюса от 2015 года, - было смелым и проницательным решением. Однако - безупречная постановка, превосходные певцы, и нечто специфическое, привнесенное директором этого возрождения Наташей Метрелл (Natascha Metherell)... И публика вернулась. Театр - полон.

Людмила ЯБЛОКОВА
Фото: Tristan Kenton, Robert Workman