Период, в котором происходят события, не обозначен, только стиль арт-деко «намекает» на конец девятнадцатого - начало двадцатых годов, но понять, насколько строги моральные ограничения и каким было социальное положение женщин в это время – невозможно.

Клаудиа Бойл (Виолетта)

Дизайнеры костюмов Эстер Бьялас (Esther Bialas) оторвались на славу, одев солистов хора в нижнее белье в стиле арт-деко – все и во всем белом, с кружавчиками, пеньюарчиками, перьями, блёстками, и вся эта мишура многоразово отражалась в зеркальных, от пола до потолка, панелях, окружающих центральное пространство сцены, в центре которой разместилась просторная округлой формы кровать в белых покрывалах. Белые трусы и красные кисточки виконта Гастона, искусно пристроенные на сосках лучшего друга Альфреда, демонстрируют изысканный вкус костюмера.

В первую секунду, когда открылся занавес, должна признаться, это роскошь и гламурность ошеломляют (дизайнер сцены Лиззи Клэчан (Lizzie Clachan), в той же степени, только в негативном плане, как и кладбище, где вместо надгробных плит – загаженные матрасы жриц любви, и наполовину вырытая могила, в которой умирающая Виолетта в версии Крамера завершает свой земной путь в третьем акте.

Трудно с самого начала понять, что Виолетта смертельно больна, вряд ли режиссер постановки был озабочен, насколько совместимы два главных героя, они существуют как бы сами по себе: ни интенсивности, ни остроты накала в их отношениях не чувствуется. Жермон-отец вряд ли представляет озабоченного главу семейства, в то же в время Жермон-сын вряд ли хороший мальчик из хорошей семьи, сбившийся с правильного пути. Но и другой характеристики для них нет!

Клаудиа Бойл и ее Альфредо, тенор Луханьо Мойак (Рудольфо на снимке справа в костюме)

Первые два акта, как в музыкальном, так и в вокальном отношении произвели странное впечатление. Впервые у меня осталось ощущение, как бы если бы музыканты и их музыка были ограничены невидимыми рамками оркестровой ямы, и звук не распространялся, также, как и голос солистов не покидал пределы сцены, то есть звук не доносился до зрителя, не предназначался всему театру и присутствующим в нем.

Третий акт произвел большее впечатления, несмотря на оригинальные декорации, принять которые – невозможно, но если закрыть глаза, то – да, слушать можно. Тем более, что вокальное исполнение только здесь оказалось на высоте. Ирландское сопрано Клаудиа Бойл (Claudia Boyle) слишком энергична для Виолетты, но у нее - хорошая техника, хотя ее чистое сопрано - достаточно «бесцветно», в ее голосе отсутствуют оттенки. Однако, она достаточно разумно справляется с требованиями музыки Верди.

Сцена из «Травиаты»

Южноафриканский тенор Луханьо Мойак (Lukhanyo Moyake) поет с отличной дикцией и фокусом, но его Альфредо абсолютно бесцветен как личность. Легендарный баритон Английской оперы, исполняющий роль отца Альфредо более пятнадцати лет, к полагаю, утратил свой интерес к этой роли. Второй акт, всегда такой выигрышный благодаря трогательным дуэтам Виолетты и Жермена, прозвучал неплохо, но без эйфории.

Молодой британский дирижер Лев Макфолл контролировал оркестр Национальной оперы и его музыкантов достаточно жестко, пожертвовав при этом как чувствительностью, так и изяществом великолепной музыки Верди.

Людмила ЯБЛОКОВА
Фото: Tristram Kenton