Его приезда на фестиваль ждали особо. Чудо-ребенок, давно выросший в большого музыканта, покоривший все лучшие концертные залы мира и собравший все самые немыслимые награды, сегодня Максим Венгеров – само олицетворение скрипичного искусства, блеска русской скрипичной школы. Ажиотаж среди фестивальной публики – как местной мальтийской, так и многочисленных иностранцев, в том числе и наших соотечественников, - был огромный, Республиканский зал Средиземноморского конференц-центра – основной площадки, где проходят мероприятия фестиваля – оказался забитым до отказа. И, безусловно, оно того стоило: искусство Венгерова производит сильное впечатление и оставляет в душе благостный след.

Программу вечера открыло выступление оркестра-резидента фестиваля: Государственный симфонический оркестр Армении под управлением молодого и темпераментного маэстро Сергея Смбатяна исполнил фрагменты сюиты из балета Чайковского «Лебединое озеро». Хрестоматийная музыка, любимая каждым с детства в исполнении армянских музыкантов прозвучала по-южному горячо и страстно: в этой интерпретации было мало северной меланхолии (условно немецкое либретто плюс безусловно русская музыка), но много огня и ярких, выразительных красок. Возможно, чуть многовато форте и местами слишком напористая медь, но это не вполне привычное своеобразие искупалось вдумчивой прочувствованностью исполнения, его явным неравнодушием, а в таких номерах, как, например, национальные танцы (испанский, неаполитанский, чардаш, мазурка) сочная темпераментность прочтения была более чем уместна.

Максим Венгеров представил на суд мальтийской публики не менее хрестоматийное произведение – единственный скрипичный концерт Петра Ильича, который исполняет каждый уважающий себя солист-виртуоз, и который, помимо грандиозных технических сложностей, налагает на исполнителя дополнительный груз ответственности – уж столько самых блистательных интерпретаций знавала эта музыка, что удивить здесь чем-то очень сложно. Но Венгерову все же удивить удалось.

Главная ценность его исполнения – это невероятная музыкальность, внутренняя глубина прочтения и, конечно же, само качество звука – мягкого, гибкого, певучего, очень яркого и одновременно очень деликатного, какого-то особенно благородного, оторвать слух от которого решительно невозможно. Кажется, если бы Венгеров просто водил смычком по открытым струнам, уже от одного этого можно было бы пережить моменты меломанского счастья – настолько утонченный и одновременно чувственный звук способна рождать его скрипка. Оценить всю прелесть этого феномена в особенности было возможно в элегических, широких распевных фрагментах, кода инструмент скрипача без преувеличения поет – ласково, нежно, завораживающе.

Невероятный технический блеск – также сильная сторона исполнения, хотя после череды кризисов, через которые прошел Венгеров в недалеком прошлом, этот блеск, быть может, уже не столь безоговорочен. Но это если сравнивать с ним же, с Венгеровым, пятнадцати-двадцатилетней давности, когда его виртуозность была недосягаемой. Кроме того, сегодня артист берет не только и не столько этим – гораздо ценнее эмоциональная глубина интерпретации, когда в звуке скрипки воплощены не просто изощренно сыгранные сложнейшие пассажи, но что-то гораздо большее – работа ума и сердца. А просто технически безупречных играющих автоматов сегодня на мировой эстраде немало, но никому из них и близко не подступиться к тем запредельным по совершенству выразительности и искренности чувств, каких достигает своей игрой Венгеров. Три части концерта пролетели как одно мгновение, как сладкий сон, в котором блеск технического совершенства не затмевал чувство, а напротив, был средством для передачи глубоких мыслей и переживаний.

Бешеными овациями фестивальная публика «выпросила» у Максима Венгерова один бис, и он оказался весьма символичен: в исполнении гениального музыканта прозвучала «Баркарола» мальтийского композитора Алексея Шора – композитора-резидента Мальтийского фестиваля. Нежная грусть, мелодическое богатство, ясность музыкального изложения – эти качества музыки Шора были выпукло поданы скрипачом, придавшим миниатюре редкие глубину и выразительность, и поставившим ее тем самым на один уровень с гениальными страницами великого русского классика.

Александр МАТУСЕВИЧ