В свой день рождения Арсений получил подарок, которым редко может похвастаться музыкант в этом возрасте – возможность исполнить на одной из самых престижных концертных площадок Москвы два концерта для фортепиано с оркестром (и каких!): 12-й Вольфганга Амадея Моцарта и Эдварда Грига. Аккомпанировал юному пианисту один из лучших столичных оркестров – Симфонический оркестр Москвы «Русская филармония» под управлением своего главного дирижёра Дмитрия Юровского.

Арсений Шульгин и Симфонический оркестр Москвы «Русская филармония»

В зале было множество VIP-персон, редко бывающих на концертах с такой программой, перечислять их не считаю нужным, – этим пусть занимается пресса другого направления; но одну не назвать невозможно, потому что известная эстрадная певица Валерия – мама Арсения. Этим родством объясняется многое, в том числе и отсутствие боязни сцены, на которую он вышел в сопровождении Дмитрия Юровского. С соблюдением всех правил концертного этикета Шульгин сначала приветствовал оркестр, пожав руку его концертмейстеру, и лишь потом поклонился залу. К сожалению, так поступают далеко не все, даже куда более опытные музыканты.

Арсений Шульгин не впервые вступает на сцене подобного ранга. В 2011 году он на сцене Государственного Кремлевского дворца в юбилейном концерте своей матери исполнил третью часть того же ля мажорного концерта Моцарта, что и в рецензируемом концерте.

Став серебряным призером конкурса «Щелкунчик 2012», он выступал в Концертном зале им. П.  И. Чайковского. Ранее, всё в том же 2012 году Арсений стал обладателем Гран-при двух международных молодежных фестивалей-конкурсов: «Ночь в Мадриде» и «Открытая Европа» в Москве.

Впервые А. Шульгин сел за инструмент в четырёхлетнем возрасте, став учеником Гнесинской музыкальной школы. Сейчас он учится в Московском государственном колледже музыкального исполнительства им. Ф. Шопена в классе великолепного педагога Валерия Пясецкого, которого поблагодарил со сцены ММДМ после своего выступления.

В первом отделении был исполнен Концерт № 12 для фортепиано с оркестром ля мажор Моцарта К. 414 (1782), прозвучавший у Шульгина весьма неплохо. Он продемонстрировал хороший пианизм (при минимальной педали) и неплохой вкус. Он не загнал темпы в быстрых частях, не позволил излишней сетиментальности в Andante.

Однако и должной глубины музыки Моцарта, внешне обманчиво простой, но не позволяющей спрятаться за внешней виртуозностью, – А. Шульгин не показал. В юношеском возрасте это неудивительно. Можно надеяться, что в нужное время при наличии мудрого наставника понимание моцартовской глубины к Арсению придёт.

Романтичный фортепианный концерт ля минор Эдварда Грига (1868) эмоционально ближе восприятию юного пианиста. И поначалу казалось, что исполнение этого концерта будет весьма успешным именно в музыкальном смысле. Но тут полностью реализоваться помешала простая физическая усталость молодого пианиста. Сыграть в одной программе два фортепианных концерта нелегко и взрослому пианисту, не то что юноше. Более того: в этот день Арсений сыграл программу дважды. Первый раз – на репетиции, начавшейся всего за три часа до концерта. Не мудрено, что в концерте Грига, фортепианная партия которого по своей фактуре приближается к оркестровой, у Шульгина просто физически не получилось исполнить его в полную силу. На форте роялю не хватало звучности, хотя чисто пианистически всё было выиграно чётко и хорошо. Так что в том, что концерт Грига не прозвучал так, как мог бы, бóльшая доля ответственности лежит на организаторах вечера. Одного концерта Грига вполне хватило бы для программы с участием юного солиста.

На бис А. Шульгин прекрасно исполнил прелюдию си минор И. С. Баха из Клавирной книжечки Вильгельма Фридемана Баха в транскрипции А. Зилоти.

Арсений Шульгин и Дмитрий Юровский

Особо хотелось бы отметить помощь, которую оказал А. Шульгину оркестр «Русская филармония» под руководством Дм. Юровского, аккомпанировавший ему исключительно тактично, подчёркивая все положительные качества солиста.

Очевидно, что при таком окружении успех Арсению был обеспечен – цветами он был завален, а букет алых роз преподнёс лично Иосиф Кобзон. В антракте в артистическую Арсения зашёл Никита Михалков.

Но важен не этот внешний успех. Главное, что при всех издержках концерта – не вызывает сомнения то, что в лице Арсения Шульгина, при правильном его воспитании и прививке от звёздной болезни, когорта сильных молодых пианистов России может пополниться ещё одним талантливым музыкантом.

Помимо аккомпанемента, оркестр «Русская филармония» исполнил две оркестровых пьесы. Начался концерт с того, что была объявлена увертюра к опере Россини «Севильский цирюльник». Её исполнение меня несколько озадачило. Увертюра прозвучала как-то необычно и довольно-таки резко. Появились тромбоны, которых я раньше не замечал, непривычно громко звучала ударная группа, особенно большой барабан и литавры. В антракте я, встретив за кулисами Дмитрия Юровского, как можно деликатнее сказал, что меня несколько удивило исполнение увертюры к «Севильскому» и что мне она показалась резковатой. На это замечание Юровский улыбнулся, пригласил в артистическую и сказал: «А это была увертюра не к «Севильскому»! В ответ на моё удивлённое выражение лица, он продолжил: «Это была увертюра к более ранней, драматической опере Россини «Елизавета, королева английская» 1815 года». Россини, как это с ним бывало не раз, просто использовал в «Севильском цирюльнике» свою ранее написанную увертюру, несколько смягчив оркестровку, убрав тромбоны и приглушив ударную группу. По каким-то причинам оркестр располагал партитурой и партиями именно увертюры к «Елизавете, королеве английской», но Дм. Юровский, дабы не вводить в смущение публику, попросил объявить её как увертюру с «Севильскому цирюльнику», полагая, что такую подмену никто не заметит.

Придя с концерта, я залез в Интернет и обнаружил, что и для «Елизаветы» эта увертюра, самая популярная у Россини, не была оригинальной. Лет за шесть-семь до того она была сочинена для оперы «Странный случай», а позже использована для увертюры к опере «Аврелиан и Пальмира». Более того, слушая первый акт «Елизаветы…», я вдруг обнаружил там … арию Розины из «Севильского…» почти в неизменённом виде.

Концерт завершился блестящим исполнением хореографической поэмы Мориса Равеля «Вальс». Задуманная ещё до начала Первой мировой войны, она предназначалась для «Русских сезонов» Дягилева и предполагала изображение придворного венского бала. Война кардинально переиначила саму идею: она трансформировалась в пьесу весьма тревожного и даже инфернального свойства. Тревожная атмосфера, которую очень значимо и точно сумел передать Дм. Юровский, создаваемая в первых тактах гулом контрабасов и низко звучащих струнных, пронизывает всю пьесу, в которой безмятежный венский вальс постепенно превращается в инфернальный вихрь финала, проваливающегося в адскую бездну. Изобразить эту трансформацию в звуках Дм. Юровский сумел очень ярко.

Владимир ОЙВИН, «Новости музыки NEWSmuz.com»
Фото gazeta-sr.ru и woman.ru