4 апреля был исполнен «Военный реквием» ор. 66 Бенджамина Бриттена, написанный на канонический текст католического реквиема со вставками стихов английского поэта Уилфрида Оуэна, погибшего на излёте Первой мировой войны.

Композитор посвятил произведение памяти четырёх своих друзей, трое из которых: Роджер Бурней, младший лейтенант добровольческого резерва Королевского военно-морского флота, Дэвид Джилл, рядовой матрос Королевского военно-морского флота, Майкл Халлидей, лейтенант добровольческого резерва Королевского новозеландского военно-морского флота, погибли на фронтах Второй Мировой, а четвёртый – Пирс Данкерлей, капитан Королевской морской пехоты, покончил с собой в 1954 году, не вынеся атмосферы гомофобии, ещё царившей тогда в обществе.

«Военный реквием» впервые был исполнен 30 мая 1962 года в новом соборе св. Михаила в Ковентри – городке, полностью разрушенном немецкой авиацией во время Второй мировой войны. Он был написан с расчётом на конкретный состав солистов, представляющих три народа, затронутых войной. Партия сопрано предназначалась для русской – Галины Вишневской, тенора – англичанина Питера Пирса, баритона – немца Дитриха Фишера-Дискау. Но в последний момент советские власти не отпустили Г. Вишневскую, и на первом исполнении партию сопрано исполняла английская певица Хизер Харпер. Дирижировал премьерой автор. Позже Г. Вишневская приняла участие в записи «Военного реквиема» — и запись, разошедшаяся тиражом 200 000 виниловых дисков (для музыки ХХ века случай беспрецедентный), до сих пор считается лучшей его записью.

Исполнению, как это теперь часто у В. Юровского, было предпослано глубокое по смыслу и информативное вступительное слово, направленное не только против войны как таковой, но и против агрессивной гомофобии (в условиях которой всю жизнь прожили Бриттен и Пирс, принадлежавшие к нетрадиционной сексуальной ориентации), доведшей до самоубийства одного из адресатов посвящения, и с пылом, достойным лучшего применения, насаждаемой сегодня в России.

В концерте сольные партии исполнили: болгарское сопрано Александрина Пенданчанска, символизировавшая славянский мир, английский тенор Иин Бостридж, наследующий вокальную традицию Питера Пирса, и немецкий баритон Маттиас Герне – ученик Дитриха Фишера-Дискау, участника войны и первого исполнения. Солисты были разнесены на разные портики. Такое разделение солистов заложено в партитуре Бриттена Мужчины, символизирующие противоборствующих солдат, – на правый портик, женщина – на левый. Голос Пендачанской звучал, особенно на верхах, весьма резко, как бы надрывно. Не исключаю, что это было желание Юровского: как особая краска, свойственная плачу, когда о красоте голоса не заботятся. М. Герне поначалу звучал слабовато, но потом распелся. Бостридж, как всегда, был на высоте.

В исполнении приняли участие Государственная академическая хоровая капелла им. А. А. Юрлова, вполне достойно, и хор мальчиков Хорового училища им. А. В. Свешникова, прозвучавший прекрасно. Хор мальчиков по замыслу Бриттена был невидим и, как сам он определил, олицетворял «голос ангелов с небес» – пел за пределами зала, в фойе третьего амфитеатра.

Как и было задумано Бриттеном, на сцене, кроме большого состава симфонического оркестра играл камерный оркестр (им дирижировал Невилл Крид), аккомпанировавший солистам. Именно на них лежал основной философский груз «Военного реквиема», который правильнее было бы назвать АНТИвоенным, учитывая пацифизм автора и тексты Оуэна. Не зря ведь камерным оркестром при Ростроповиче дирижировал не кто-нибудь, а Озава! И Владимир Юровский сказал после концерта за кулисами, что в следующем исполнении Реквиема он хотел бы дирижировать камерным оркестром.

На закрытии фестиваля 5 апреля ЛФО под управлением Владимира Юровского в первом отделении аккомпанировал американскому пианисту Николаусу Ангеличу во Втором фортепианном концерте Брамса. Это один из самых сложных для аккомпанемента концертов, и Юровский с этим справился великолепно – аккомпанемент был максимально тактичен. А вот солист оставил двойственное впечатление. Первые две части, по моему мнению, были неудачны. Звук рояля был жёстким и грубым. В первой части было ощущение, будто взяв педаль, солист просто забыл про неё и не снимал до конца части. Как тут не вспомнить высказывание замечательного пианиста Григория Соколова: «В педали важно не когда её взять, а когда снять!» А вот третья и четвёртая неожиданно прозвучали неплохо и в брамсовском стиле. Самым же удачным у Ангелича было великолепно исполненное на бис ми-бемоль минорное Интермеццо Брамса из ор. 117. В нём пианист показал множество фортепианных красок и оттенков.

Во втором отделении прозвучала редко исполняемая вообще, тем более в Москве, Вторая симфония Антона Брукнера, которая существует в нескольких вариантах. Оригинален был уже выбор варианта: предварительный, самый длинный, без купюр, сделанных Брукнером позднее. Длилась симфония примерно час и шесть минут. (Сравним: в записи Караяна 60 мин, а Йохума – 52 мин). Кроме того, в этом варианте scherzo стоит перед andante.

Мне кажется, всё-таки корректнее играть окончательную авторскую редакцию сочинения. Другие варианты или редакции можно и нужно анализировать, изучать в консерватории, может даже, записывать, но не исполнять. Мы же не восстанавливаем картины, написанные в разных вариантах один поверх другого. Тем не менее, само по себе исполнение Юровского было очень интересным, особенно вниманием к деталям без ущерба для целого. Оно было у него графичным и прозрачным, чем-то напоминая в этом смысле его же недавнее исполнение в Москве Девятой симфонии Бетховена в редакции Малера.

Что касается Лондонского филармонического оркестра, то, откровенно говоря, в его звучании мелькали шероховатости – я ожидал услышать лучший звук, особенно в концерте Брамса. Как обычно, слабым местом оказалась медь, и особенно валторны – эти enfant terrible почти любого оркестра. Да и общее звучание показалось пестроватым. Может быть, я излишне пристрастен, но сегодня Госоркестр России им. Е. Ф. Светланова, которым также руководит В. Юровский, на мой слух звучит лучше.

Исполнение «Военного реквиема» Бенджамина Бриттена стало, безусловно, не только эмоциональным пиком V международного фестиваля Мстислава Ростроповича, но и одним из самых ярких событий концертного сезона 2013–2014 гг.

Да и сам фестиваль в целом за эти годы всегда становится одним из интереснейших событий музыкального сезона. В 2010 году многие, видя, как высок уровень Первого фестиваля, сомневались, что удастся его на таком уровне поддерживать. Но пока действительность опровергает все сомнения. Восхищает организаторский талант Ольги Ростропович, сумевшей за эти годы не только не снизить его художественную планку, но уверенно вывести Международный фестиваль Мстислава Ростроповича на первое место среди всех столичных музыкальных фестивалей по уровню представительности.

Владимир ОЙВИН, «Новости музыки NEWSmuz.com»
Фото - Александр ГАЙДУК

По многим параметрам это был уникальный концерт. Во-первых, это был в полном смысле liederabend — а сегодня мало кто из отечественных певцов выступает с чисто камерными программами. Во-вторых, Холл, ранее часто певший в России, выступил с сольной программой после нескольких лет перерыва.

В ноябре прошлого года он исполнил в Москве басовую партию в Девятой симфонии Бетховена с оркестром Венской филармонии под управлением Тилеманна.

Robert Holl

Как сказал концертмейстер Роберта Холла (он же автор этого цикла и его ведущий) Семён Скигин, концерт не имел заранее жёстко составленной программы и позволял некоторую импровизацию. Импровизация получилась весьма минорного свойства. Судите сами.

Первое отделение было отдано нечасто исполняемым песням Роберта Шумана. Сначала прозвучали три песни на стихи Гёте из «Вильгельма Мейстера»: «Кто с хлебом слёз своих не ел», «Кто одиноким хочет быть», «У дверей, как скромный нищий». Затем «Ночная песнь странника», тоже на стихи Гёте, известные в России в переложении (тут слово «перевод» не очень уместно) Михаила Лермонтова: «Горные вершины спят во тьме ночной», (там так и написано: «Из Гёте»), ставшие фактом русской поэзии. В дословном переводе это звучит так: «Подожди, уйдёшь из этой жизни и ты (успокоишься)». Это не вызывающее сомнения обещание успокаивающей смерти.

Мне известны три варианта музыки русских композиторов на это стихотворение Лермонтова: Александра Варламова, Георгия Свиридова и дуэта Антона Рубинштейна. Дуэт мне нравится больше других. Есть разные варианты музыки и на немецком языке – я знаю только Франца Шуберта. У Шумана песня носит самый драматичный характер из известных мне – на немецком и русском языках. Так его и исполнил голландский певец.

Здесь, с позволения Роберта Холла, уместно объяснить причину столь долгого перерыва в выступлениях в Москве. Два года назад у него обнаружили очень сложную форму рака горла и прооперировали его. Это произошло, когда Холл – единственный из нерусских певцов – входил в состав участников постановки «Сказания о невидимом граде Китеже и деве Февронии» Н. А. Римского-Корсакова. Около года было неясно, будет ли Роберт Холл петь и даже разговаривать. Он смог преодолеть болезнь и вернулся на концертную эстраду. Так что для Холла слова «подожди, и ты успокоишься» имеют отнюдь не академический, а весьма актуальный характер.

Потом был исполнен цикл «Шесть песен на стихи Николая Ленау и Requiem» ор. 90, тоже не с самым оптимистичным финалом.

В начале второго отделения Скигин сказал, что Холл вручил ему пачку нот и заранее согласился петь то, что тот выберет. Скигин остановил свой выбор на восьми романсах Мусоргского: «Листья шумели уныло» на стихи А. Плещеева, «Надгробное письмо» на собственные стихи Мусоргского и цикле «Без солнца» на стихи А. Голенищева-Кутузова.

Завершилась официальная часть концерта романсами Петра Чайковского на стихи А. К. Толстого: «Средь шумного бала» и «Слеза дрожит».

На бис певец исполнил романс С. Рахманинова «Мы отдохнём» на слова А. Чехова из 4-го действия пьесы «Дядя Ваня». Закончился концерт романсом А. Бородина на стихи Пушкина «Для берегов отчизны дальной». Его Холл исполнил по моей просьбе, переданной ему в антракте. Это вообще мой самый любимый русский романс!

Конечно, чисто тембральные потери после операции у Холла есть. Мне показалось, что голос стал звучать немного жёстче, не так насыщенно – некоторые краски потеряны. Появилась неровность в регистрах. Но великолепное вокальное мастерство осталось, и благодаря ему потери эти не так заметны, как могли бы быть.

Интересна ещё одна сторона исполнительского мастерства Роберта Холла. Он не только пропевает, но и проживает драматургически каждую песню или романс – будь то Шуман или Мусоргский. Каждый номер программы не просто вокализирован, но ещё и обыгран, или сыгран.

По-прежнему, как без малого тридцать лет назад, когда он впервые в 1985 году выступил в Москве на «Декабрьских вечерах» Святослава Рихтера, сохраняется его потрясающая дикция на немецком языке. Это и понятно: немецкий и голландский языки близки. Но не перестаёт удивлять сегодня, как и восемь лет назад (программа русской православной музыки и русского романса в апреле 2006 года в Большом зале консерватории), его произношение в русском репертуаре. И дело тут не только в формальной дикции, а в понимании смысла каждого спетого им слова. Роберт Холл после концерта признался автору рецензии в любви к русскому языку, причём сказал это по-русски.

И это любовь взаимна – я имею в виду любовь, которой отвечает голландскому басу русская публика. Не зря же по окончании концерта, перекрывая овацию, из зала прозвучал женский возглас: «Спасибо за русский язык!» Сегодня мало кого из русских певцов можно сравнить с Робертом Холлом не только по вербальной точности русских текстов, но по полноте музыкального и эмоционального их наполнения. Первый, кто приходит на ум, – это Сергей Лейферкус, певший недавно на этой же сцене тоже с Семёном Скигиным.

Трудно выделить какие-то отдельные номера в программе концерта как наилучшие. Их восприятие весьма индивидуально. На меня наиболее сильное впечатление произвела «Ночная песнь странника» Шумана, но не трагизмом, а поистине евангельским отношением к смерти как месту обретения настоящего покоя. И, конечно же, «Для берегов отчизны дальной», который, как это ни покажется странным, оптимистичен: герой верит в вечность, и ждёт в ней обещанный «поцелуй свиданья».

По-прежнему каждое выступление Роберта Холла становится очень заметным и неординарным явлением даже на фоне насыщенной столичной музыкальной жизни последних лет.

Владимир ОЙВИН, «Новости музыки NEWSmuz.com»

Роберт Холл (нидерл. Robert Holl; род. 10 марта 1947 г. в Роттердаме) — нидерландский певец (бас-баритон) является одним из самых известных вокалистов в этой специализации.

С шестнадцати лет Роберт начал брать уроки пения у Яна Фета, а затем поступил в Роттердамскую консерваторию (класс Давида Холленстелле). Совершенствовал вокальное мастерство под руководством Ханса Хоттера в Мюнхене. Там же в 1972 году стал победителем Международного конкурса ARD (годом ранее музыкант получил первую премию Международного вокального конкурса в Хертогенбосе, Голландия), после чего начал активную концертную деятельность. Имя Роберта Холла стало широко известным благодаря записи сочинений И.-С. Баха под управлением Николауса Арнонкура.

Выступая с ведущими оркестрами мира, сотрудничал также с Клаудио Аббадо, Леонардом Бернстайном, Робертом Шайи, Карлом-Мария Джулини, Бернардом Хайтинком, Николаем Марринером и Даниэлем Баренбоймом, под управлением которого летом 1996 года дебютировал на Байройтском фестивале, исполнив партию Ганса Сакса в «Нюрнбергских мейстерзингерах» Вагнера.

В дальнейшем предпочёл карьеру приглашённого исполнителя и в этом качестве появлялся на оперных сценах Берлина, Вены, Гамбурга, Цюриха и др. Несколько раз участвовал в вагнеровских постановках Байройтского фестиваля, выступая в партиях, кроме Сакса, еще короля Марка («Тристан и Изольда») и Гурнеманца («Парсифаль»).

Значительное место в репертуаре певца занимают песни и романсы русских композиторов, которые он во всём мире исполняет на русском языке. Его партнерами за фортепиано являются пианисты Олег Майзенберг, Василий Лобанов, Андрей Хотеев, Андраш Шифф, Наум Груберт. Среди многочисленных камерных записей Холла — альбомы кантатно-ораториальных сочинений И. С. Баха и Г. Ф. Генделя, песен Франца Шуберта, Роберта Шумана, Иоганнеса Брамса, Карла Лёве, Гуго Вольфа, Ганса Пфицнера. Трижды записал вокальный цикл Шуберта «Зимний путь» с тремя разными пианистами (в том числе с Наумом Грубертом и Олегом Майзенбергом).

Отдавая предпочтение сочинениям австро-немецких (прежде всего Шуберта) и русских композиторов, артист исполняет вокальные циклы Дмитрия Шостаковича и Модеста Мусоргского, романсы Петра Чайковского, Александра Бородина, Серея Танеева, Сергея Рахманинова. Певец принимал участие в Зальцбургском, Венском, Берлинском фестивалях, выступал на «Пражской весне» и неоднократно — по приглашению Святослава Рихтера — на «Декабрьских вечерах».

Сегодня Роберт Холл уделяет внимание и педагогической деятельности: проводит мастер-классы в Нидерландах, Австрии, Великобритании, Канаде, а также является профессором Венского университета музыки и искусств.

В 1990 г. удостоен в Вене почётного звания каммерзенгера.

Холлу принадлежит также ряд собственных песен на стихи Фридриха Гёльдерлина, Германа Гессе, Георга Тракля, Рикарды Хух, Теодора Шторма, Михаила Лермонтова и др.

5 марта 2014 г. в зале им. Чайковского была представлена следующая программа: Иоганн Себастьян Бах – Es ist genug… («С меня довольно») – заключительный хорал из Кантаты “O Ewigkeit, o Donnerwort!” («О вечность, слово паче грома!») для солистов, хора и оркестра, BWV 60;

Бернд Алоиз Циммерман – Экклесиастическое действо для двух чтецов, баса и оркестра «Ich wandte mich und sah an alles Unrecht, das geschah unter der Sonne» («И обратился я и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем»);

Генрих Шютц – Два мотета из сборника "Псалмы Давида": Die mit Tränen säen, SWV 378; Wie lieblich sind deine Wohnungen, SWV 29;

Иоганнес Брамс  – Немецкий реквием для солистов, хора и оркестра.

Вероятно, проведение концерта именно 5 марта – совпадение случайное, но знаковое – это день смерти Сталина, Сергея Прокофьева (оба в 1953 г.) и Анны Ахматовой (1966 г).

9 марта в Большом зале консерватории прозвучала оратория Арнольда Шёнберга «Уцелевший из Варшавы» и Симфония № 9 Людвига ван Бетховена в редакции Густава Малера (первое, по утверждению В. Юровского, исполнение в России).

Концерт 5 марта я слушал по трансляции, поскольку был вне Москвы. Поэтому воздержусь от полного анализа программы. Остановлюсь только на сочинении Циммермана, о котором у меня сложилось достаточно негативное мнение. С моей точки зрения, музыка (и вся интонация этого сочинения) заметно противоречит значительной части его текста. Я имею в виду «Легенду о Великом Инквизиторе» – вставном эпизоде романа «Братья Карамазовы», фрагменты которой на русском языке, прочтённые Андреем Семёновым, включены в это действо. У меня осталось впечатление истеричности и музыки, и исполнения, педалировавшего эту истеричность, вопреки и тексту, и контексту литературного источника.

У Достоевского Инквизитор – 90-летний старец с «бескровными устами», проживший долгую жизнь, ставший циником, утратив самую суть веры, и на самом деле не верящий ни в Того, чьё существование только и оправдывает бытие Церкви, ни в то, что Он говорил. Инквизитор устал, и сохранил только внутренний огонь ненависти к самой сути проповеди Христа. Внешние эмоциональные проявления этого огня ему уже не нужны; не нужны они и народу, цепенеющему от одного взгляда Великого Инквизитора. Мне показалось, что истеричность сильно мешала восприятию смысла текста.

Есть одно немаловажное обстоятельство, в какой-то степени объясняющее истоки этой истеричности, – самоубийство Циммермана, совершённое им спустя пять дней после отправки рукописи сочинения заказчику. Видимо, его разочарование в вере в тот момент вступило в психологический резонанс со словами Великого Инквизитора, обращёнными ко Христу, что и привело к трагической развязке.

Тем не менее, познакомиться с сочинением Циммермана было интересно, особенно в противостоянии заключительной фразе из хорала Баха Es ist genug («С меня довольно, Господи») – последнего эпизода баховской Кантаты, предварявшей собственно Циммермана, и двум хоралам Генриха Шютца. А также «Немецкому реквиему» Иоганнеса Брамса.

А вот исполнение Девятой симфонии Бетховена произвело на меня очень сильное впечатление. Это было не просто блестящее, великолепное – можно применить любой другой эпитет превосходной степени – исполнение. Утверждаю, что это была этапная трактовка, в значительной степени изменяющая наше представление об этом гениальном произведении. По крайней мере, я отныне не смогу слушать никакое исполнение Девятой симфонии Бетховена без оглядки на то, как её интерпретировал 9 марта 2014 года Владимир Юровский.

Арнольд Шёнберг - "Уцелевший из Варшавы". Солист - Дитрих Хеншель. Госоркестр России имени Е. Ф. Светланова. Дирижёр - Владимир Юровский. 9 марта 2014 года.

В этот вечер симфония впервые в России исполнялась в редакции Густава Малера. А дня за два до того она была исполнена им же, но в классической редакции.

Малеровская редакция предусматривает заметное увеличение струнных, удвоение состава духовых и литавр, добавление трёх тромбонов и тубы, местами дописаны контрапункты. Всё это по идее должно уплотнить общее звучание симфонии. На самом деле произошло обратное – собственная ретушь Владимира Юровского оказалась настолько обильной, что во многом заслонила редактуру Малера.

Вместо ожидаемого массивного, пастозного звучания, я ощутил графичность рисунка; более прозрачную, чем обычно, музыкальную ткань — как мне кажется, противоречащую замыслу Малера. Однако именно благодаря этой прозрачности Юровскому удалось раскрыть для меня в партитуре Бетховена нечто, ранее ускользавшее от моего внимания: какие-то новые линии и детали — и именно они позволяют назвать это прочтение Девятой симфонии Бетховена Владимиром Юровским этапным.

Абсолютно убедительным показалось и некоторое общее ускорение темпов по сравнению с привычными. Это произошло, в частности, благодаря тому, что В. Юровский исправил некоторые чисто арифметические ошибки, сделанные теми, кто записывал за глухим Бетховеном его темповые указания. В каком-то смысле такие темпы сблизили трактовку В. Юровского с так называемыми аутентиками. Ускорения воспринимались на слух очень органичными.

Отмечу ещё одну особенность этого исполнения. В. Юровский не пытался сгладить некоторую весьма заметную раздробленность формы симфонии в целом. Эта раздробленность стала результатом глухоты автора, чей внутренний слух был лишён возможности контроля со стороны слуха физического. Да и вообще именно глухоте Бетховена мы обязаны многим смелым гармоническим и другим его находкам, которые вряд ли были бы им реализованы, если бы он их слышал физически.

Появление Девятой симфонии и включение в неё вокальных и хоровых эпизодов оказало огромное влияние на всё последующее развитие симфонизма. Среди примеров — 2, 3, 4 и 8 симфонии Малера, 13 и 14 симфонии Шостаковича.

Исполнение в качестве увертюры для Девятой симфонии Бетховена оратории Арнольда Шёнберга «Уцелевший из Варшавы» о трагическом восстании в Варшавском гетто в 1943 году, жестоко подавленном фашистами, показалось мне вполне уместным. Тем более, что противовесом тому в конечном итоге послужила ода «К радости».

Уничтожение обитателей гетто происходило при молчаливом попустительстве польской «Армии крайовой», на время подавления восстания заключившей с немецкими войсками перемирие. Ситуация повторилась в 1944 году, когда «Армия крайова» сама подняла Варшавское восстание, и ей не пришла на помощь Советская армия, имея для этого все возможности. Но если «Армия Крайова» подчинялась эмигрантскому правительству в Лондоне, то Сталин планировал посадить в Польше своё марионеточное правительство, что, в конце концов, ему и удалось. Этот эпизод вспоминает российский мыслитель Григорий Померанц в автобиографических «Записках гадкого утёнка».

В своём вступительном слове Владимир Юровский просил публику не аплодировать в паузе между «Уцелевшим из Варшавы» и Девятой симфонией Бетховена. Это даже нельзя было назвать паузой – был промежуток в несколько секунд молчания, и сразу зазвучала Девятая Бетховена. Такой переход позволил сохранить напряжённый эмоциональный настрой, достигнутый «Уцелевшим из Варшавы».

Что касается общего качества исполнения, то в целом оно было достаточно высоким, но не без потерь. Как обычно, наиболее слабым звеном при исполнении Девятой симфонии Бетховена стал кто-то из солистов. В этот раз слабее остальных оказалась сопрано Екатерина Кичигина, временами довольно резко звучавшая на верхах в форте. Меццо-сопрано Александра Кадурина и тенор Сергей Скороходов пели вполне удачно. А вот от немецкого баса-баритона Дитриха Хеншеля ожидалось большего.

Хор Академии хорового искусства им. В. С. Попова выступил блестяще.

Как почти всегда в последнее время, прекрасно играл Госоркестр им. Светланова, очень точно и чётко откликаясь на нюансы мануальной техники дирижёра и подтверждая, что стабильно входит сегодня в число лучших оркестров России. Не сомневаюсь, что когда Госоркестр в полной мере возобновит свои зарубежные гастроли, то быстро восстановит былой престиж и войдёт в число лучших оркестров мира.

Владимир ОЙВИН, «Новости музыки NEWSmuz.com»
Фото - Вера ЖУРАВЛЕВА

Везет мне с моим любимым музыкальным инструментом – виолончелью на Кавказских Минеральных Водах. Два года назад в конце февраля 2012 года в концертном зале им. Ф. И. Шаляпина в Ессентуках я впервые услышал с местным оркестром молодого виолончелиста Алексея Стадлера, хорошо исполнившего концерт Дворжака. Но тогда оркестр был заметно недоукомплектован – виолончелей тогда было два с половиной пульта. Невысокая зарплата в оркестре порождала текучесть кадров и необходимость подработки в других музыкальных коллективах. Но даже и тогда героическими усилиями дирижёры добивались максимально возможного качества в целом.

Сегодня ситуация изменилась кардинально. Заметно возросли ставки. Приобретена группа качественных медных и деревянных духовых инструментов.. В группе виолончелей пять пультов. Сегодня Академический симфонический оркестр им. В. И. Сафонова практически полностью укомплектован.

1 марта 2014 года в зале им. А. Н. Скрябина, расположенного в историческом здании филармонии, Симфонический оркестр на КМВ под управлением своего главного дирижёра Станислава Кочановского дал концерт с чрезвычайно интересной, нетривиальной и трудной программой, которая могла бы сделать честь столичным филармониям. В первом отделении прозвучала Увертюра к спектаклю «Школа злословия» и Концерт для виолончели с оркестром американского композитора Сэмюэля Барбера. Солировал лауреат XIII конкурса им. Чайковского (2011 г.) Евгений Румянцев. Во втором отделении были исполнены Вариации на оригинальную тему «Энигма» Эдуарда Элгара.

Станислав Кочановский и Евгений Румянцев

Чтобы анонсировать программу, не имеющую в себе ни одного шлягера, дирижёр должен, мягко говоря, обладать большой смелостью и быть уверенным, что местная провинциальная публика и отдыхающие с разных концов России придут её слушать. Сочинения Барбера вообще плохо знают в России, они редко звучат даже в столицах, а его виолончельный концерт я, кажется, не слышал ранее вовсе. «Энигму», хотя в последнее время её и стали исполнять относительно чаще, но и шлягером её не назовёшь ни при каких обстоятельствах. И, тем не менее, зал на дневном концерте (начался в 16 час.) был не меньше чем на три четверти полон, несмотря на погожий солнечный день в Кисловодске.

Евгений Румянцев блистательно справился со сложнейшей виолончельной партией концерта. Причем не только технически, но и музыкально. Весь концерт ритмически очень разнообразен. В его сольной партии заложено множество красок. Для того, чтобы максимально реализовать это разнообразие, необходимо полное взаимопонимание солиста с дирижером и оркестром. И такое взаимопонимание у всех трёх сторон ансамбля, благодаря точной и вдохновенной репетиционной работе Кочановского, было достигнуто. Несмотря на сложность всей партитуры, зал слушал виолончельный концерт Барбера как завороженный и по окончании его взорвался бурной овацией.

Перед Кочановским стояла непростая задача – не растерять после антракта тот эмоциональный градус, который был достигнут в первом отделении великолепным исполнением концерта Барбера. И ему это удалось. Каждая вариация в «Энигме» получилась как отдельная красочная картинка. И калейдоскоп этих картинок держал внимание зала, не давая ему возможности заскучать. Оркестр прекрасно исполнил традиционный после «Энигмы» бис – Прелюдию для оркестра «Привет любви», ор. 12.

У меня была возможность посидеть на двух репетициях этой программы, в течение которых я оценил, насколько выросло качество звучания оркестра за те два года, что я его не слышал. Во-первых, меня поразила благожелательная творческая атмосфера, которая царит на репетициях, и невероятная выдержка главного дирижера, который на моих глазах ни разу не повысил голоса, когда кто-то из оркестрантов ошибался, причем даже когда для исправления приходилось не единожды повторять какой-либо пассаж. Во-вторых, состав оркестра значительно омолодился. В-третьих, значительно обновился инструментарий, о чем я писал выше. Конечно, в той же «Энигме» есть над чем еще поработать и дирижёру, и оркестру. Но это, как говорят математики, величины второго порядка малости. А главное уже сделано! И сделано отменно.

Нынешнее качество Симфонического оркестра им. В. И. Сафонова Северо-Кавказской академической филармонии имени В. Сафонова позволяет художественному руководству филармонии и его главному дирижёру Станиславу Кочановскому ставить перед коллективом высокие задачи и смело подходить к построению концертной афиши. Я просмотрел репертуар оркестра на сезон 2013/2014 гг. и обнаружил там, кроме привычного репертуара, имена авторов, об исполнении музыки которых провинциальные оркестры ранее не могли и мечтать, побоявшись потери аудитории. Например, это целиком программа рецензируемого концерта, «Румынский концерт» Дьердя Лигети, «Концерт для оркестра» Белы Бартока, Четвертая симфония Густава Малера и его вокальные циклы, и даже концерт из произведений ныне живущих российский композиторов Михаила Броннера и Ширвани Чалаева и др. Такая позиция руководства Северо-Кавказской академической филармонии, формирующей не только популярные программы, но и развивающей вкус аудитории к более сложной музыке, вызывает огромное уважение.

Владимир ОЙВИН, «Новости музыки NEWSmuz.com»

СПРАВКА

Евгений РУМЯНЦЕВ родился в 1984 году в Москве. Начал учиться игре на виолончели в возрасте 8 лет, в 11 дал первый концерт. Окончил Центральную музыкальную школу при Московской консерватории (класс виолончели Г.И.Зубаревой) и Московскую консерваторию имени П.И.Чайковского (2007, класс профессора Н.Н.Шаховской). В настоящее время продолжает обучение у Н.Н.Шаховской в аспирантуре. Брал мастер-классы у Мстислава Ростроповича, Давида Герингаса, Эберхарда Финке, Сергея Ролдугина. Постоянный участник проектов Санкт-Петербургского Дома Музыки, фондов Владимира Спивакова, Мстислава Ростроповича и «Русское Исполнительское Искусство».

Лауреат XIII Международного конкурса имени П.И. Чайковского (2007), победитель Международного конкурса виолончелистов имени А.И.Хачатуряна (Ереван, 2010). Молодой артист ведет активную концертную деятельность. Выступал в городах России, во Франции, Германии, Швейцарии, Италии, Великобритании, Нидерландах, Австрии, Венгрии, Хорватии, Литве, Финляндии, Израиле, Тунисе Алжире, Японии. Участник многих международных фестивалей, среди которых: Usedomer Musikfestival, Juventus Music Festival, имени Владимира Горовица, имени Мстислава Ростроповича, «Московская Осень», Maximafest, Ars Longa, «Дни Моцарта в Москве», «Приношение Святославу Кнушевицкому», «Московский международный виолончельный фестиваль», «Фестиваль К 125-летию со дня рождения С.М.Козолупова», «Музыка Звезд», «Фестиваль памяти Святослава Рихтера» и другие. В его репертуаре огромное количество виолончельной музыки разных эпох. Кроме сольных выступлений Евгений постоянно играет в ансамблях, исполняя большое количество камерной музыки.

Один из самых ярких и харизматичных молодых российских музыкантов, Евгений Румянцев (виолончель) сочетает блестящую виртуозность и глубину интерпретации с захватывающим темпераментом и неповторимым виолончельным звуком. Обладая удивительной артистической универсальностью, он успешно совмещает выступления с оркестрами и сольные концерты с камерным музицированием в самых различных составах. Его талант был высоко оценен Мстиславом Ростроповичем, на открытых уроках которого молодой виолончелист неоднократно выступал. Имеет записи на CD, телевидении и радио.

Евгений Румянцев является членом Ассоциации Лауреатов Международного конкурса имени П.И.Чайковского. Дает мастер-классы.

Станислав КОЧАНОВСКИЙ родился в Санкт-Петербурге в 1981 году. С отличием окончил Санкт-Петербургскую консерваторию по трем специальностям: хорового дирижера в классе Т. И. Хитровой (2004), органа в классе Н. И. Оксентян (2004) и оперно-симфонического дирижера в классе А. В.  Титова (2008).

В 2005 году дебютировал на сцене Театра Санкт-Петербургской Государственной Консерватории с оперой «Иоланта». С 2007 по 2010 год – дирижер Михайловского театра в Петербурге, с которым гастролировал на сценах Английской Национальной Оперы (Лондон) и Театра Ля Фениче (Венеция).

В качестве приглашенного дирижера принимал участие в постановках Мариинского театра, Театра «Новая Опера» (Москва), театра «Санктъ-Петербургъ Опера», Театра музыкальной комедии (Санкт-Петербург), Фламандской оперы (Бельгия). В репертуаре дирижера более 30 оперных и балетных спектаклей.

Станислав Кочановский сотрудничает с ведущими оркестрами России: Академическим симфоническим оркестром России им. Светланова, Национальным Филармоническим оркестром России, Академическим симфоническим оркестром Московской Филармонии, Академическим Симфоническим оркестром Санкт-Петербургской Филармонии, Симфоническим оркестром Капеллы, Оркестром Государственного Эрмитажа, Молодежным оркестром Мариинского театра. С 2006 года постоянный участник концертов Санкт-Петербургского Дома музыки. В 2008 году состоялся дебют на сцене Большого зала Санкт-Петербургской Филармонии. В 2010 и 2012 годах принимал участие в фестивале Ю. Темирканова “Шаг на встречу”.

Дирижировал оркестрами Финского радио, Гайдн-оркестр Тренто (Италия), Филармонии Артуро Тосканини (Италия), I Pomeriggi Musicali (Италия), Оркестром Франкфуртского радио (Германия), Филармонии Силезии (Польша), Литовским Государственным симфоническим оркестром, Камерным оркестром Таллина (Эстония).

С 2012 года регулярно участвует в подготовке симфонических программ для Владимира Юровского с Госоркестром России им. Е. Ф. Светланова в Москве.

С сезона 2010/2011 – Главный дирижер Академического симфонического оркестра им. В. И. Сафонова Северо-Кавказской Государственной Филармонии на Кавказских Минеральных Водах, с которым в 2011 году дебютировал в Москве на сцене Концертного зала им. Чайковского и Концертного зала им. Сайдашева в Казани. В июне 2013 года на XXI фестивале «Звезды Белых ночей» Станислав Кочановский дебютировал с оркестром Мариинского театра.

Станислав Каченовский - лауреат Первого Всероссийского конкурса дирижеров (Москва, 2011) третья премия; Специальный диплом «Лучший выпускник вузов Санкт-Петербурга 2004»; Лауреат Третьего Всероссийского конкурса хоровых дирижеров (Салават, 2002) Первая премия); Лауреат Международного конкурса «Берег надежды» — орган (Болгария, 1996) Первая премия.