ГАСО им. Е. Ф. Светланова – Дирижёр Антон Шабуров.
Бетховен – Увертюра к балету «Творения Прометея»,
Концерт № 5 для ф-но с оркестром (Копачевский, бис Шуман «Вещая птица» из «Лесных сцен»;
Брамс – Концерт № 1 для ф-но с оркестром (Фаворин, бис Шуман –«Прощание» из «Лесных сцен»).
КЗЧ, 18.11.2022

А слова Шумана должно процитировать тоже не случайно. А именно: «Я знал … и надеялся, что грядёт Он, тот, кто призван стать идеальным выразителем времени, тот, чьё мастерство не проклёвывается из земли робкими ростками, сразу расцветает пышным цветом. И он явился, юноша светлый, у колыбели которого стояли Грации и Герои. Его имя – Иоганнес Брамс».

Филипп Копачевский

Эти молодые музыканты хорошо известны. Это Филипп Копачевский (Пятый фортепианный концерт Бетховена) и Юрий Фаворин (Первый Брамса). А вот дирижёр появился на столичном подиуме совсем недавно. Появился, мгновенно вызвав к себе очень мощный интерес, который растёт с каждым его новым выступлением. И нам должно сразу запомнить его имя – Антон Шабуров.

Антон Шабуров

Программа концерта в КЗЧ 18 ноября 2022 г. была крайне трудна и столь же привлекательна – два фантастических, по сути (так писала мировая пресса) своеобразные симфонии для фортепиано с оркестром. И сразу скажу, это была огромная радость для зала, переполненного абсолютно восторженными слушателями-зрителями. Оркестр был просто удивительный: он органично звучал, убедительно и умно «разговаривал» с солистами. То был, скажем более точно, не аккомпанемент, а подлинный диалог, в котором основополагающий тон, темп, рисунок задавал маэстро, а оба пианиста – каждый в общем-то по своему (как того требовала музыка) вели этот эмоциональный и очень глубокий разговор. Он изначально был предложен им авторами, великими классиками, и подтверждённый поразительным (повторю!) умницей Шабуровым. Правда, не надо забывать и о том, что это путешествие в классику было предварено очень интересным решением увертюры Бетховена к балету «Творения Прометея». (Автору едва исполнился 31 год, когда в Вене состоялась премьера этой яркой пьесы). А уже год спустя началась работа (она продлилась 10 лет) над Четвёртым и Пятым фортепианными концертами. А также скрипичным концертом.

Бетховен закончил его в 1809 году. Он был в самом расцвете творческих сил и исканий, но уже трагически подступала глухота. Бетховен сам признавался, что «хотел (с детства) осмыслить то лучшее и мудрое, что создано каждой эпохой». «Яркое драматическое содержание», «Бурю и натиск» - это с большой убедительностью и великолепным техническим аппаратом показал Филипп Копачевский. Хотя не могу не заметить, насколько порой он настолько увлекался, что несколько «забалтывался», но это получалось у него обаятельно, необычно. Мне кажется, всё-таки это спорно, но при этом подкупал убедительный перепад настроений, размышлительность, задумчивость. А вдруг неожиданное почти остервенение, страх, некая скорбная внутренняя теплота, внутренний надлом. Но при всём «разговор» был в целом очень хорош. Особенно во второй части концерта. Динамические оттенки и сложные ритмические фигуры у Шабурова были крайне интересны. А оркестровые группы-голоса звучали отлично и «вспыхивали» уникально виртуозно. Что, впрочем, понятно, когда речь идёт о таком оркестре и дирижёре. Хочется особо отметить звучание всех струнных групп – какое-то особенно красивое и непривычно востребованное «разговором».

Юрий Фаворин

Что касается Брамса, то не могу не сказать: оркестр классный, солист классный и дирижёр первоклассный. Опять-таки, может, даже в большей степени, чем в Бетховене, здесь был продолжен диалог оркестра с солистом. Юрий Фаворин, на мой взгляд, был практически безупречен в своем исполнении этого шедевра раннего Брамса. У него вообще есть обилие касок и эмоций, ему не чужда и героика; он удивительно легко переходит от настроения к настроению, умело «дружит» с группами, часто предпочитая (как на этот раз) струнные. Он как-то особенно «дышит», захватывающе вводит в собственные размышления. У него поёт природа, подкупает негромкая безмятежность, очаровывает сольный эпизод в первой части, искренне радуют убедительные и непростые перепады настроений, динамики, ритмов. Если всё же хоть в чём-то придираться, то вторая часть концерта мне показалась немножко затянутой. Но как хорош финал! Энергичный, стремительный. И есть в нём какая-то «неспешная героика», своеобразная красивая «борзость»…

И опять-таки, что до «диалога», то «переговоры с оркестром» - они просто роскошны, как, впрочем, и весь концерт, вся программа и бисы… Вот ведь как отлично: два объявленных «звездных» пианиста, «новый» дирижёр, хорошо вписавшийся в абонемент про «звёзд». Этот концерт и показал, что это за талантливая молодёжь. Действительно мы услышали трёх звезд… Добрый путь им! Добрый...

Наталья ЛАГИНА

Государственный академический симфонический оркестр России им. Е.Ф.  Светланова (без дирижёра)
А. Хачатурян – Концерт для фортепиано с оркестром; Сюита из балета «Гаяне»; М. Равель – Концерт № 2 для фортепиано с оркестром (для левой руки). Солист Борис Березовский. Болеро.
Концертный зал им. П.И. Чайковского, 30.10.2022.

Впрочем, так бывает всегда, когда играет выдающийся пианист Борис Березовский (который ещё и часто играет без дирижёра, как и на этот раз). На сей раз ещё и программа концерта была удивительно разнообразна и привлекательна. Два великих представителя европейской музыки – Арам Хачатурян и Морис Равель были представлены в лучших своих созданиях, которые нашли талантливого исполнителя в лице Березовского.

Действительно, что может быть контрастнее в сравнении с уникальным Равелем и не менее уникальным Хачатуряном?! Кто?... Не будем вдаваться в сравнения, обратимся к самому концерту.

Борис Березовский

...Хачатуряну было 34 года, когда он написал свой концерт и посвятил его прекрасному пианисту Льву Оборину. И вот он звучит сегодня. Со всем своим уникальным обаянием, прекрасным дыханием Востока. Березовскому вообще присуще постоянно энергичное, яркое, сверкающее движение в ведении и раскрытии очень красивой песенной темы, которую хочется слышать и слышать. Уже начальное tutti в нарядном совершенном пианизме музыканта выводит оркестр на виртуозный пассаж. А когда появляется побочная тема, когда (условно говоря) оркестр стремится (гонится?) за солистом, раздался праздничный удар барабана, - красота оркестра под «умными» пальцами солиста обрела не просто упрямое, точное место, но уступила место чему-то пасторальному, несколько нервному, вспыхнул яркий фольклорный элемент, - красота, да и только, молодец Березовский! Весь концерт очень красив и фольклорен, но не могу не сказать о том, что самое глубокое и обаятельное впечатление оставляет Andante con anima – вторая часть, грустноватая, задумчивая. Тут пианист особенно интересен и по-своему нов (мы привыкли к стремительному движению его рук по клавиатуре). Очень дружны, органичны с пианистом все струнные группы, которые оставляют лучшее впечатление при звучании «Танца девушек» и «Пробуждение и танца Айши» и «Гаяне». К сожалению, сюита из «Гаянэ» вызвала и досаду. Знаменитый «Танец с саблями» и не менее знаменитая «Лезгинка» прозвучали как-то грубо, и так немыслим громко, что, как говорится, ни в сказке сказать, ни пером написать. Но опять таки, любопытно: если в первом отделении грохот в «Лезгинке» стоял просто немыслимый, то когда после всей программы «Лезгинка», прозвучавшая на бис в исполнении солиста-ударника Владимира Терехова была превосходна и вызвала поистине сумасшедшую овацию. Что же касается ещё Хачатуряна, то в прочтении концерта можно было бы отметить некоторые неудачные и сорные элементы, несовершенные оркестровые звучания. Но я не стану этого делать, потому что, понятно, играть без дирижёра совсем непросто, а досадные помехи легко устранимы.

Зато Равель был прекрасен и у оркестра, и у солиста, и у «барабанщика». Леворучный концерт Равеля поразительно красив и поразительно труден для исполнителя. Нужен какой-то сильный, виртуозный пианизм, а этим с лихвой обладает Борис Березовский. Особенно подкупают своеобразные «морозные», далёкие и загадочные, чем-то напоминающие даже о пурге эпизоды, душевные переживaния в «прочтении» «тревожных» виолончелей. И после этого «начала» оркестра вступает задумчивая, с грустинкой, и серьезным эмоционально-философским размышлением тема с по-настоящему талантливым «руководством» оркестровых «рук». И сразу же возникает желание сказать справедливо: «Как много может сделать одна левая рука!» А марш в стиле первой части Седьмой симфонии Шостаковича? А негромкий голос арфы поддержанный струнными (особенно виолончелями?) Такая дивная музыка!

Апофеозом отличного концерта светлановцев стало «Болеро», которое всегда идёт на буквально шальном интересе и гигантском успехе, сколько бы его ни играли. Конечно, великая пьеса совсем не из лёгких, и для оркестров почти всегда становится своеобразным экзаменом на мастерство. Так и в этом исполнении, в зале Чайковского. Правда, в самом начале прославленной пьесы был случайный «всхлип» валторны, которая позже, в пятом прохождении крупно (слава Богу, недолго!) «ошиблась» (назовём это так). А к оркестру нельзя не предъявить претензии в том, что он порой звучал слишком громко. Главная тема, как и написано в партитуре, прозвучала (чётко и емко размеренно) в ходе произведения восемь раз, но нередко хотелось попросить, чтобы играли чуть потише, но…

Надо отдельно с лучшими словами похвалы сказать о солисте «Болеро» - ударнике Владимире Терехове, том самом кто в бисе реабилитировал «Лезгинку» Хачатуряна. Исполнение Терехова было блестящим, иного слова и не подберешь. Да и надо ли подбирать? Надо радоваться, что классическая музыка так бесконечно прекрасна. Прекрасна как мир…

Наталья ЛАГИНА

ГАСО им. Е.Ф. Светланова, дирижёр Александр Лазарев;
солист Александр Рудин (виолончель).

А. Дворжак – Концерт для виолончели с оркестром;
П. Чайковский – «Манфред» - симфония по драматической поэме Дж. Байрона;
Финал Гран-па из балета «Щелкунчик»

А сами программы очень интересны - это уж без всяких сомнений. Маэстро всегда по-настоящему увлечён, когда встаёт за пульт. Кстати, то же самое можно и должно повторить по поводу его нынешнего солиста – виолончелиста Александра Рудина. Вот эти два блистательных Александра открывали второй концерт знаменитого оркестра в этом сезоне, в Концертном зале им. Чайковского. Он заведомо был ярким, зажигательным и очень красивым, потому что другими концерты Лазарева и Рудина просто не бывают.

И какая удивительная пара – Дворжак и Чайковский! Редкостно хороша!...

Александр Рудин и Александр Лазарев

Уже самые первые фразы виолончельного концерта – тихие, какие-то необычно шелестящие, приглашающие слушателя к совместному сопереживанию и солюбованию предлагаемой оркестром красотой. Тихое и очень умное малое tutti приводит к грандиозному звучанию – торжественному, утверждающему, как распахнутая высоченная арка в будущее. И повторю, зовущая куда-то в дальнюю даль жизнеутверждающая красавица-мелодия… Это начало. Оно растёт, видоизменяется, постоянно напоминая и первую, и нежную побочную темы первой части Концерта. И вдруг – вступает виолончель, от которой – простите – невозможно оторвать собственное сердце. Так оркестр и виолончель пойдут рядом, играя и общее, и очень своё. И страдая, и радуясь, в поисках чего-то очень важного и личного, борясь с невзгодами, и радуясь открытиям и откровениям. А, главное – отдавая всего себя и всю нервную, прозрачную, а порой и мрачную, ослепительно самопереживательную внутреннюю «песню» ‑ движению мысли и чувства.

К примеру, редкостное эмоциональное чувство, которое привносят в виолончельное соло беспокойные, «взрывчатые» валторны. Так на вдумчивом и глубоком переживании идут рядом, в своей острой и выстраданной, беспокойной красоте и оркестр, и солист, и, разумеется, милостью Божией дирижёр Александр Лазарев.

О Виолончельном концерте Антонина Дворжака можно говорить долго, особенно когда он звучит в таком редкостном ансамбле. Отдельно можно и должно акцентировать идеальное звучание всех оркестровых групп, и почти умилительно (в лучшем смысле слова) замирать на красотах солирующей виолончели, на что Рудин – очень большой мастер, поражаться откровению буквально каждого звука. Проще и справедливее сразу сказать, что оба Александра с прекрасным оркестром, по сути, заново открыл давно знакомое великолепное сочинение, ещё значительнее и справедливее «прикипев» его к нашим сердцам своей душевной красотой, теплотой, неожиданностью, переживаниями и… Да что говорить, когда перед нами подлинный шедевр, подаренный на сей раз «шедевральными» музыкантами!...

Александр Рудин и Александр Лазарев

Вторая пьеса программы тоже великое сочинение ‑ симфония Чайковского «Манфред». Если о виолончельном концерте мы замечали, что по объему мысли, философии, симфонизму он приближается к жанру симфонии, то сейчас перед нами подлинная симфония, да ещё столь дефицитная, потому что программная (на сюжет драматической поэмы Джорджа Байрона). Эта программа была мудро подсказана Чайковскому тем же Милием Балакиревым, который подсказал ему сюжет увертюры-фантазии «Ромео и Джульетта».

ГАСО им. Е.Ф. Светланова

Симфония эта очень значительна и величественна, глубока, горька и радостна, невероятно красива и полна откровений, переживаний, страданий души и сердца. Она полна той потрясающей красотой, в которой потерявший свою любовь Манфред ищет тень любимой, ищет тщетно, страдательно, бродя среди таинства полей и лугов фантастических Альп, спускающегося в тайны мрачного Аида в поисках успокоения. В поисках той красоты, которая должна спасти мир.

Жизнь и страдания, искания и трагические неожиданности этой человеческой жизни – всё это глубоко ранит человека, заставляя душу трепетать в бесконечных поисках покойной отдушины. И всё это, как сказал бы оперный режиссёр Дмитрий Бертман, всё это – музыка! И в этой музыке практически трудно (да и зачем) говорить, что и кто в оркестре был лучше всех, какая музыка (а хороша она была чрезвычайно) звучала как-то особенно. Нет, особенным было всё. Даже (простите мне некую крамолу) обычно неукротимые валторны звучали, как говорится, на самом высоком уровне. Цимбалы, дерзко ворвавшиеся в первую часть вместе со всеми, вроде бы, медными. Лёгкие, полётные, порхающие «птички»… И вновь, и вновь возникающая тема главной части, проходящая через всего «Манфреда» с очаровательными тремоло. И вновь меняются, напоминая друг о друге, темы из всех четырёх частей. А в безмятежной, неожиданно возникшей тишине треугольник вызывает на помощь свой отзвук… И tutti с «Dies Irae»…

Александр Лазарев

Позволю ещё одно полукрамольное замечание сугубо личного характера: до нынешнего концертного вечера я довольно прохладно, «не прицельно» относилось к «Манфреду» Чайковского, более тяготея к тому же названию, но у Шумана. Теперь же… Теперь же Александр Николаевич Лазарев помог мне многое понять. И думаю, не только мне. Большое ему спасибо. И не только от меня.

Наталья ЛАГИНА
Фото: Вера ЖУРАВЛЁВА

Начну с цитаты о П. Чайковском: «Так выразить беззаветную любовь юной четы, как это пропел, а не сочинил Чайковский в «Ромео», никому из композиторов не удалось», ‑ это слова Александра Глазунова. Можно было бы привести немало восторженных отзывов об этом удивительном «шекспировском» сочинении великого русского классика. Композитор предполагал написать оперу на этот сюжет, предложенный Балакиревым, но не сложилось. Иной жанр, в котором написана увертюра-фантазия для симфонического оркестра, которая создавалась в течение одиннадцати лет и стала одним из самых любимых созданий автора и одной из самых любимых концертных пьес. Не только любимых, но наиболее часто исполняемых с момента появления в 1880 году. Не случайно после премьерного исполнения увертюры-фантазии, встреченной с огромным успехом, даже сам Стасов назвал Чайковского шестым участником «Могучей кучки». Думается, это напоминание о великой пьесе великого композитора имело смысл сейчас вспомнить. Тем более после того, как оно справедливо было включено в программу концерта в Большом зале консерватории в день рождения дирижёра Светланова, которое он очень любил и часто играл. Вообще, надо сказать, что программа концерта памяти дирижёра была составлена очень удачно, ёмко и по-светлановски. Это касается всей программы, включая специально написанную к этому дню посвященную Светланову симфонию английского композитора Бенджамина Эллина, ставшую мировой премьерой.

Дмитрий Юровский

Наш светлановский оркестр, нельзя не заметить, сейчас находится в очень хорошей форме. Каждое концертное обращение к нему талантливого дирижёра Дмитрия Юровского по-настоящему радует. Так было и на этот раз: сочинения очень разные (хотя, если говорить о двух из них, ‑ они близки, условно говоря, по «программам», вернее по мысли, по психологии, философии больших и серьёзных обобщений», мощном объеме). Звук красивый, я бы сказала сочный, радующая чистота звучания, которая очаровала буквально с первых фраз Чайковского во вступлении – в теме патера Лоренцо. Радовали все оркестровые группы и краски. Радовали эмоциональной точностью, тонкой психологической достоверностью, развитием внутреннего «сюжета», где все три главные темы возникают, забирая мысли и чувства слушателя. По большому счёту они емко говорят об обреченности любви Ромео и Джульетты (уже в теме семейной вражды Монтекки и Капулетти) сурового мрака Лоренцо и, наконец, пронзительно красивой и нежной темы (вернее образа) любви обречённой в той обстановке, в которой живут юные герои. Мрачная тема постепенно «вплывает» при поддержке виолончелей, большого, объемного звучания арф, из умного вкрапления струнных, всплеска флейт, напоминающем (хотим ли мы этого или нет) ту фразу, что звучит в вокальном варианте дуэта («Милый мой Ромео»), вновь становясь в подвижном, нервном движении, правда, несколько суховатом.

ГАСО им. Светланова

Искренний интерес вызвала Первая симфонии современного английского композитора Бенджамина Эллина. Сочинение написано с посвящением Светланову и во многом даже связано с внутренним движением светлановского симфонизма, с психологическими поворотами, даже, пожалуй, и мелосом – разным, непростым, очень выразительным, в чём-то и несколько «сюжетным».

Здесь, в симфонии, в четырёх её частя, тоже дышит, трепещет человеческая дорога жизни в развитии, поступи, смене настроений и чувств – от спокойного моря, покоя природы до страсти, огня, человеческого духа и огня в нём, и страшной катастрофы, безумного душевного смятения, сложных жизненных конфликтов. А при этом в блестящем вокале баритона Сергея Лейферкуса возникает лермонтовский «Парус». Он сосредоточил в себе основное движение переживания и мысли, что заложены в логическом движении каждой из четырёх частей этого глубокого и предельно эмоционального произведения, звучащего 35 минут и ярко, убедительно прочувствованное оркестром и Дм. Юровским.

Сергей Лейферкус

Интересна инструментовка, звукопись которой очень хороша. А изысканность тутти с колоколами в первой части! Духовые во второй части – «ведут» взвинченность, отчаяние, нервотрёп. Очень красивое, звучание оркестра, но, может быть, излишне громка поступь этих самых духовых, напоминая тему нашествия из Седьмой симфонии Шостаковича. Очень хороша та самая нежная мелодия темы у баритона (Парус). Но в финальной части вновь с колоколами приходит тревога, что-то крушится, ломается. Нет, это не мятежность, которая «просит бури», а тревога, даже животный страх, ужас. Так кончается ярко сыгранное оркестром это любопытное сочинение. И нельзя не сказать о «Парусе» словами автора Эллина: «Внемузыкальной основой симфонии послужило замечательное, глубокомысленное стихотворение Лермонтова «Парус» ‑ одно из любимых литературных произведений маэстро Светланова. Хотя в соответствии с текстом этой поэтической миниатюры, фоном в сюжете симфонии являются жизненные конфликты и душевное смятение, её музыка предлагает всем нам взглянуть на себя в зеркало и ощутить истинную силу нашего духа, чтобы впредь преодолевать невозможное и двигаться вперёд». Это авторское приглашение умно реализует оркестр.

Апофеозом программы прозвучали рахманиновские «Колокола», которые всегда покоряют и своей красотой, и глубиной переживания, и силой страсти, и превосходной литературной основой – стихами Эдгара По в переводе Константина Бальмонта. Кстати Бальмонт для Рахманинова не случаен. Один из его вокальных шедевров – необыкновенно популярный романс «Островок» написан на его слова.

Михаил Агафонов

В «Колоколах» особенно сильно и смело звучит «дорога жизни». Легкий, полётный, изящный монолог тенора «Слышишь, сани мчатся в ряд» (Михаил Агафонов), «Слышишь, к свадьбе зов святой» (сопрано Альбина Шагимуратова), мрачный, благородный Похоронный слышен звон» (баритон Сергей Лейферкус). Колокола серебряные сменяют колокола медные…Колокола, колокола, удивительная оркестровка, где по-разному звучат разные колокола. Арфы, челеста, фанфары, трубы, тромбоны в первой части очень хороши, но, к сожалению, голос тенора, что звучит в этом инструментальном «цветнике», практически не слышен. Тембр изначально красивый, он временами перекрывался и хором. Мелодия мрачнеет, возникает какой-то волшебный сон, оцепенение мечты и… начинается вторая часть – сопрановая: жаль только, что нежная лирика несколько искажается обильным вибрато и очень наряжённым вокальным верхом. Стоит отметить, что при исполнении «Колоколов» с сопрано, как это замечено не только мной, постоянно не везёт…

Альбина Шагимуратова

Вот финальная часть была превосходна! Оно и понятно, когда поёт Лейферкус. Поразительной красоты голос и сила чувств, переживаний, высокого трагизма – хочется слушать и слушать без конца, а под конец с большим чувством сказать самые высокие слова о венчающей произведение возвышенной мелодии струнных…

Да, это была удачная, достойная встреча с посвящением маэстро Евгению Светланову, встреча с его любимой музыкой, которую так глубоко и искренно любит каждый из нас.

Наталья ЛАГИНА
Фото: Вера ЖУРАВЛЕВА