Проект сделан совместно с Русским музеем в Санкт-Петербурге (отсюда видео-мэппинг с картинами в высочайшем разрешении). На сцене - оркестр «Новая Россия» и приглашенные солисты, а также чтец. В 2013 году здесь же, на Зимнем фестивале Башмета в Сочи, была показана первая часть. Начало века, русский авангард, Малевич и Шагал, Мосолов и Рахманинов, Маяковский и Заболоцкий. Читал тогда Константин Хабенский.

«Параллельные миры»

Теперь — вторая часть проекта, время послевоенное. Стихи Твардовского, Пастернака, Симонова и других читает Анна Ковальчук (читает странно, как на детском утреннике). Картины Петрова-Водкина, Юона, Пластова, Дейнеки, Пименова, Самохвалова и других — на экране. Музыкальная программа поистине гурманская: симфония №8 Шостаковича, симфония №2 «Родина» Попова (того самого, кто написал музыку к «Чапаеву»), концерт для арфы Глиэра, концерт №1 для скрипки с оркестром Кабалевского (когда вы его вообще слышали живьем в последний раз?), неожиданный Первый концерт Гасанова и обязательные 7-я Прокофьева, «Спартак» Хачатуряна и «Время, вперед!» Свиридова.

«Параллельные миры»

Но ведь дело не в сет-листе, а в трактовках. Проще всего было бы уйти в ретро-созерцательность. Но когда у тебя за спиной — писанные профили суровых послевоенных и очень немногочисленных мужчин, и румяные лица доярок, - нужна концепция. Оттепель ведь была, и не заметить этого невозможно. Башмет не стал прятаться за элегичную неспешность среднесоветского периода. Он стал играть сегодняшними темпами. С Шостаковичем откровенно не получилось, оркестр и особенно его духовая секция были очевидно не готовы. Но все преобразилось уже на Попове — и тут не обойтись без экскурса в историю. Это именно про Гавриила Попова была знаменитая статья «С чужого голоса», и его обвиняли в «формализме», после чего перестали исполнять в СССР вообще. «Родина» (1943) получила Сталинскую премию (что одобрил Шостакович), а затем попала в опалу. Сейчас Попов звучит редко. Башмет возвращает его в оборот, и это правильно. Оркестр сумел тонко нюансировать условно-«народный» распев, и расставить акценты по форме.

Татьяна Самуил

Первый скрипичный концерт Кабалевского (с солирующей Татьяной Самуил) — по нему просто соскучились. Он по-хорошему детский, открытый, жизнерадостный, - как можно его не играть? Гасанов — первый профессиональный композитор Дагестана, и при этом на редкость точно передает «пролетарскую» эстетику с элегантным восточным антуражем. Непростая задача для пианистки Ксении Башмет, с которой она достойно справилась. И снова светлая музыка — Седьмая симфония Прокофьева, тоже детский, сознательно упрощенный язык, и необычайная духоподъемность. Это 1952 год, преддвестие оттепели. Такой страна тоже бывала, и гений Прокофьева живописал ее лучше любой кинохроники.

Валентина Борисова

Концерт для арфы Глиэра — из того же оптимистичного склада мировоззрения, свойственного тем годам. Валентина Борисова сыграла аффектированно и светло. Обожаемый слушателями Хачатурян прозвучал энергично, мощно и чуть иронично. А финальное «Время, вперед!» ушло в такой темпоритм, что барабанные дроби звучали чуть ли не в околокомпьютерном духе.

Ксения Башмет

Все хорошо, и все-таки вроде бы чего-то не хватает. И я знаю, чего. Кино. Так уж получилось, что кино уже в 60-е годы было главным из искусств. Оттепель для большинства советских людей ощущалась прежде всего в кинозалах. Калатозов или условный Ромм/Хуциев значили больше, чем стихи в Политехническом. И тем более, чем живопись. Влияние итальянского неореализма было тотальным. И даже если бы Анна Ковальчук умела читать стихи, как Гафт, - без кино картинка осталась бы неполной. Если речь именно о просветительских концертах — наверное, стоило бы привлечь и кино.

«Время, вперед!»

Но особенность именно этого цикла «Параллельные миры» — музыка вчистую обыгрывает всех. Оркестр Башмета гораздо интереснее репродукций и стихов. Хотя казалось бы. Визуалов всегда больше. Гений Кабалевского и Прокофьева переигрывает соцреализм художников, которым важнее было не попасть в лагеря коммунистов. Переигрывает тексты, которые могли стать росписью на расстрел в НКВД. Возможно, музыка не смогла бы переиграть кино. И именно поэтому его тут нет.

Вадим ПОНОМАРЕВ
Фото: Алексей МОЛЧАНОВСКИЙ

Анна Ковальчук

Вообще-то ничего подобного заранее не ожидалось. Ну, очередное выступление Нино с оркестром «Новая Россия» (уж сколько их было?), ну присутствие Башмета… Повтор того, что уже было сыграно в Москве и Сочи?

Литература для меня — главный воздух, главный кислород. Наша национальная литература развивается, ее переводят на иностранные языки. Я вожу с собой минимум две книжки. Одна - «Доктор Живаго» и «Теория настроения» Узнандзе.

Но большой артист всегда интересен тем, что ломает все ожидания и стереотипы. Да, формально программа была та же. В конце концов, все оркестровки давно написаны. Но уже со второй композиции стало понятно, что все совсем непредсказуемо. Нино Катамадзе вышла решительно, а затем стала так же решительно рушить каноны своего восприятия. Ну вот не было этих привычных обертонов на полукрике, ощутимой экспрессии — как это? Она пела сдержанно, пронзительно, академично даже. Но не сонно, как это бывало у нее (да в том же «Мире» на Цветном бульваре).

Грузинских артистов любят в России, потому что их фамилии заканчиваются на «дзе»! Но это шутка. Я хочу показывать современную грузинскую культуру, я хочу показать, что сегодня Грузия развивается и дышит совсем по-другому. Боль никуда не девается. Нас убивают. Реально каждый день 2-3 человека убивают, крадут на придуманной границе с Цхинвале. У нас безвизовый режим с Европой, у нас есть выбор. Некоторые осуждают меня за концерты в России, и они правильно делают, что осуждают. Например, убили человека, и его тело не выдавали в Грузию целый месяц. Нани Брегвадзе отменила концерт. Но вы знаете, что ни одного человека из России мы не задержали на границе за все это время? У нас много концертов по Европе. В России большой рынок, но плохо работают законы.

Тут надо пояснить диспозицию. «Новая Россия», днем ранее занимавшая всю до последнего квадратного метра на этой сцене, вышла в малом составе. То есть — справа духовая секция, заботливо прикрытая стеклянными экранами, и рояль. Слева — скромно выглядящая струнная секция и так, по мелочи. Струнников до выхода Башмета и слышно-то не было, в отличие от диксилендовых духовых, занимающих важное место в аранжировке. Катамадзе гладила их по головам (буквально), и явно наслаждалась акцентами труб и валторн.

Когда мы говорим о русской культуре, не подразумевается политика и другие виды культуры. Мы не можем жить без друг друга, если нас объединяют общие ценности. А если нас разъединяет политика, то они должны сами разбираться. Главное, чтобы мы сами решали свои вопросы. За грузин никто не может решать в других странах, за Россию тоже никто не должен решать в других странах.

С роялем все было иначе. Его в музыкальной ткани было слышно всегда, хотя бы потому, что у Insight нет клавиш. Но особенно приятно, что в части композиций рулады рояля стали мелодическим центром песен. А на песне, где рояль остался в гордом одиночестве, Катамадзе даже подошла и приобняла пианистку.

Я очень хочу спеть «Болеро». Чистая музыка, и чтобы я пела. Очень хочу сделать такой проект, но пока не сложилось.

Но эмоциональным пиком концерта все же стал момент, когда вышел Юрий Башмет, и отстранив дирижера, принялся сам дирижировать и иногда играть на альте — музыканты Insight ушли, и Нино пела только под симфонический оркестр. И было уже так, и Нино пела с другими оркестрами… Но прозвучало это невероятно — такого взаимодействия, такого взаимопонимания с дыханием оркестра у Нино Катамадзе не было никогда, кажется. Она пела так, как должна петь великая дива с оркестром — чувствуя каждый нюанс, каждый всхлип, реагируя на каждое пианиссимо. По сути, у Катамадзе — вечная каденция, импровизация на фоне.

Это было по-настоящему невероятно. Катамадзе дышала вместе с оркестром. Будто с детства пела именно под настоящий симфонический оркестр. Но это был не последний сюрприз!

Да, если ничего не поменяется, мы запишем новый альбом осенью. 21 августа в мой день рождения у нас будет большой концерт, потом сыграем на фестивале в Германии с оркестром. Затем вернемся в Берлин, и приступим к записи нового альбома.

Когда Катамадзе убежала со сцены перед оркестровым номером (в туалет, как позже выяснилось) — она не добежала. Овации публики вынудили ее вернуться. А Башмет неожиданно предложил ей сыграть в полную импровизацию. «Я сыграю сейчас на фортепиано вполне стандартную секвенцию, - пой, импровизируй!» Ошарашенная Нино взяла микрофон и принялась напевать под действительно простой секвенцией от Башмета. Получилось талантливо и очень нежно. Да и Башмет не отказывал себе в импровизации.

Нас когда-то впервые пригласили на фестиваль Башмета, я пою и слышу, что кто-то на рояле играет не то. Не из партитуры. Вышел Башмет, и поддержал нас. Получился свободный перформанс, и все получилось, как сегодня. Когда вышел Башмет в грузинской шапке и принялся играть — я совсем не ожидала этого. Совершенно. Это получилась абсолютно свободная импровизация.

Но и это не все! Уже и грузинская группа Insight вернулась на сцену со своим плотным звуком, и блюз-рок полился со сцены… Как Башмет снова вернулся, на этот раз в грузинской фуражке на голове (чрезвычайно напоминая Сталина в этот момент), попросил пианистку освободить место для себя, и принялся… за блюзовые импровизации. Вот так взял и начал лабать, аки негр в кабаке Филадельфии! И как у него здорово все получилось…

Но даже и это не все. Спустя некоторое время Башмет появился с бокалом красного вина на сцене, и попросил Катамадзе пригубить. Та все-таки отказалась, но взяла в руки глиняную чашечку, из которой пила во время концерта, - и чокнулась с Башметом. Они обнялись, и это стало самым эмоциональным по-человечески моментом концерта.

Гуру КЕН
Фото: РАДА

Адаптации подверглась «Пиковая дама» П.И. Чайковского. Уже не первый год Юрий Башмет делает авторские версии известных опер совместно с театральными режиссерами и актерами — укорачивается продолжительность, уменьшается количество героев, немного осовременивается сюжет, и в результате получаются полуторачасовые представления с главными ариями известных опер. Так уже сделано с «Кармен», «Евгением Онегиным», «Севильским цирюльником» и «Свадьбой Фигаро». Для непосвященного зрителя, возможно, это самый удобный шанс приобщиться к опере.

Юная графиня (Надежда Михалкова) и граф Сен-Жермен (Сергей Епишев)

Автор сценария этого музыкально-драматического спектакля «Страсти по Пиковой даме» Михаил Палатник замахнулся на самое святое — на сюжет Пушкина. Он зацепился за рассказ Томского о давней встрече молодой еще графини в Париже с графом Сен-Жермен, который и подсказал ей нужные для выигрыша в карточной игре три карты в обмен на проклятие. В результате центром спектакля стали та встреча юной графини и графа Сен-Жермен, а события оперы в ее старости лишь накладываются для полифонии. Без налета мистичности здесь не обойтись, так что «Страсти по Пиковой даме» обретают порой черты фильма «Матрица», когда не сразу и разобраться — кто, где и в каком времени находится на сцене.

«Страсти по Пиковой даме»

Юную графиню играет киноактриса Надя Михалкова, и ей явно некомфортно в предложенных обстоятельствах: хочется сохранить внутреннюю органику, и она все время играет наивную девушку, которая проиграла в карты дорогое колье, за что ее ждет наказание от родителей. Даже после проклятия ее поведение не меняется, трансформации образа нет. Ее визави актер Вахтанговского театра Сергей Епишев, играющий графа Сен-Жермен, напротив, купается в своей роли — думая, что он тут Мефистофель или Дракула, на худой конец. Отсюда жесткий мрачный грим с подведенными глазами, острая бородка. И неизбежно переигрывает на фоне органичной Михалковой. Но еще хуже, что и Епишеву не удается сыграть развитие образа, мрачным напыщенным Мефистофелем он ходит до конца спектакля. Дуэт не сложился, а жаль.

Герман (Сергей Епишев) и юная графиня (Надежда Михалкова)

Певцам в этом смысле проще — пением они лишь озвучивают мысли матричных героев. Старую графиню поет выдающаяся прима Мариинки Ирина Богачева. Голос уже не тот, ослаб, но и тот, что остался — завораживает. Объемный, фактурный, отрихтованный до мелочей. Даже ее появление на сцене вызывает овации публики. Воистину старая графиня — тут и актерская работа налицо.

Старая графиня (Ирина Богачева) и Герман (Сергей Радченко)

Герман - солист Большого театра Сергей Радченко, поставленный на эту же партию в «Пиковой даме» версии Туминаса в Большом в паре с Долговым и Эйвазовым. Особенных сложностей у него не возникло, тенор звучит ярко и сочно. И с главной сценой со старой графиней - тоже не возникло. Отличная работа. То же можно сказать и про баритонов Антона Зараева из Стасика в партии Томского и Андрея Кимача в партии Елецкого. Они слушают и слышат «Новую Россию» под управлением Башмета тут же в оркестровой яме Зимнего театра, и расхождений не замечено, кажется, вовсе. Отдельно порадовал Зараев за силу и полнокровность тембра, ни единого темного тона.

Юная графиня (Надежда Михалкова) и Томский (Антон Зараев)

Лизу пела Мария Лобанова из Большого театра. Особенных претензий нет, но и ничем заметным не выделилась. Пела ровно и традиционно, грудным округлым сопрано. Любопытно, что Туминас дал ей в Большом главную роль в своей «Катерине Измайлове», а в «Пиковой даме» поют Анна Нечаева и Евгения Муравьева…

Лиза (Мария Лобанова)

Стоит отметить филигранную работу оркестра «Новая Россия», не забивавшего солистов и крайне деликатно игравшего Чайковского. Удивление вызвал разве что весьма медленный темп, выбранный Юрием Башметом. Если в ариях старой графини это было оправданно, то в остальных выглядело как неразгаданный рецензентом художественный прием.

Юрий Башмет и «Новая Россия»

Вадим ПОНОМАРЕВ
Фото: Алексей МОЛЧАНОВСКИЙ

Участники спектакля

Надежда Михалкова

Немецкий романтизм XIX века — тема неисчерпаемая, стоит лишь сменить акцентировку. В паре Брамс-Мендельсон аксакалом был, конечно, Феликс Мендельсон. Он нашел свой консервативный язык еще во времена Бетховена, свою первую симфонию для оркестра написал в 15 лет, и до конца жизни не изменял своей романтической сдержанности. Совсем другое дело Брамс. Перфекционист, соединявший классическую форму с невероятными для того времени ритмами и метрами, обогащенными гармониями и контрапунктами. Иоганн Брамс экспериментировал всю жизнь, за что был нещадно бит многими современниками. И если бы не Шенберг, вернувший в XX веке Брамса на постамент, как знать, только «Венгерские танцы» и остались бы в памяти. Но теперь Брамс твердо занял свое место классика, и уже Мендельсону надо «доказывать» свое право играться с ним в одной программе. Вот так все непросто.

«Песня парок»

Стартовала программа с «Песни парок» Брамса, относительно редко исполняемой. Парки — богини судьбы в древнеримской мифологии, текст Гете из драмы «Ифигения в Тавриде». Оркестр «Новая Россия» п/у Юрия Башмета и хоровая капелла «Ярославия» торжественно исполнили эти тотальные угрозы: «Богов всемогущих страшись, человек!» Брамс всю жизнь сторонился сюжетности, был сторонником абсолютной музыки (отчего не писал опер), и «Песня парок» - тот случай, когда замыслы автора можно связать с конкретной лексикой и сюжетом. Торжественность исполнения и дает необходимое понимание того, что Брамс тут — вовсе не о сказочном проклятии рода Танталова, а о проклятии всему человечеству разом.

Максим Венгеров

Один из лучших скрипачей мира Максим Венгеров сыграл концерт для скрипки с оркестром ре мажор (соч.77), один из лучших концертов Брамса. Сложнейшее произведение, требующее от скрипача недюжинной техники и конгениальных каденций. Венгеров играл решительно точно. Ре мажор дает скрипке возможность эффектно звучать на открытых струнах, и звонкий округлый звук Венгерова был выше всяких похвал. Каденции в первой и последней частях были сыграны страстно и отточенно. Под стать была и «Новая Россия», ее диалоги с солирующей скрипкой — это именно диалоги, взаимопонимание. Тот ответственный момент, когда скрипка стартует вместе с литаврами, прозвучал безукоризненно, к слову. Высокое искусство как оно есть.

Слушать целиком интервью Максима Венгерова:

- Наша встреча с Юрием Абрамовичем — всегда событие для меня, поскольку я бываю в России один-два раза в год, - рассказал после концерта Максим Венгеров. - Но когда встречаемся, и особенно на сцене, - это всегда огромная радость. С 12 лет нас связывает дружба, он мне почти как родственник. Он великий музыкант. Здесь в Ярославле прекрасный зал, очень комфортно играть. Надо играть! Я стал реже выпускать записи, потому что диски уже не продаются. Многие же сейчас вообще перестали записываться. Я планирую запустить свою цифровую платформу, где можно будет скачать все мои записи. В марте в Неаполе мы впервые за долгие годы сыграли двойной концерт Баха с Вадимом Репиным, вот такие радости со мной случаются. Буду в «Геликоне» в декабре впервые в жизни дирижировать оперой - «Евгением Онегиным» в постановке Бертмана. Когда-то нужно начинать… Музыканты не должны замыкаться в своей профессии. Когда я продижирую «Онегина», я буду совсем иначе играть Чайковского. Когда-то я три года не брал в руки скрипку ради того, чтобы постичь профессию дирижера. Это взаимообогащает. Сегодня я играл на инструменте позднего Страдивари, предпочитаю этот период, у этих скрипок красивый баритональный звук.

Юрий и Ксения Башмет

А все второе отделение — только Мендельсон. Концерт для фортепиано с оркестром №2 ре минор сыграла Ксения Башмет. Многие пианисты недолюбливают этот концерт, поскольку в нем нет виртуозных пассажей и показать ловкость пальцев не на чем. И самому Мендельсону он давался с трудом, сохранилось столько черновиков этого концерта, сколько ни для одного другого его произведения, писал-то он обычно быстро. И все же во Втором концерте есть тот зрелый романтизм, за который можно многое простить. Эти спокойные мягкие округлости формы, которые производят гипнотически умиротворяющий эффект на слушателя. Ксения Башмет играла максимально жестко, чтобы «перезагрузить» этот концерт, может быть, даже приблизить его чем-то к Брамсу. А «Новая Россия» играла мягко. На таком противопоставлении было о чем задуматься. По крайней мере, версия Ксении выглядит свежо.

Завершилась программа «Итальянской» симфонией №4 Феликса Мендельсона. Написанная после путешествия по Италии, симфония наполнена тарантеллами и менуэтами как солнечный шарик, при этом Мендельсон почти впервые использует в крупной форме начало в мажоре, а финал в тоническом миноре (может быть, опять же Брамс это использовал в первом фортепианном трио). Юрий Башмет прочитал симфонию как историю человека: рождение, оптимистичная бурная молодость, разумная зрелость, немощи, смерть. В таком прочтении она звучит как исповедь. Такого исполнения итальянской симфонии давно слышать не приходилось, это было потрясающе глубоко.

Юрий Башмет

Подводя итоги. Брамс и Мендельсон в этом сопоставлении выглядят самодостаточно, в их музыке слишком много всего, чтобы упрощать или противопоставлять. Романтика бывает разной. И превосходные выступления Максима Венгерова, оркестра Юрия Башмета и Ксении Башмет только подчеркнули изысканность и красоту этой столь многоликой немецкой романтики.

Вадим ПОНОМАРЕВ
Фото: Светлана МАЛЬЦЕВА

Максим Венгеров и Юрий Башмет

Максим Венгеров

Ксения Башмет